Убежать от одиночества: что может быть глупее? Что может быть глупее нелепых попыток скрыться от собственной тени, убегая вдаль навстречу заходящему солнцу, и под покровом ночи уверовав в то, что тебе это удалось? Но всему есть конец, и теперь он близок, как никогда. Настал момент, когда ещё можно уйти красиво, когда есть что терять, но уже нечего обрести.
воскресенье, 16 августа 2009
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
Жил-был ёжик, и был он совсем одинокий. Каждый день ходил он сутками по лесу, собирал себе грибы да ягоды, а после кушал их в гордом одиночестве. «Как мне надоела эта жизнь», – думал ёжик, жадно поглощая очередное спелое яблоко. – «Какой смысл во всем этом, если никому это не приносит никакого удовольствия, кроме самого себя, а ведь когда тебя не станет, никто и не вспомнит о том, что здесь жил какой-то старый колючий ёж?» И решил ёжик тем вечером изменить всю свою жизнь.
Вышел ёжик из своей норы и отправился в ближайший город. Город Сидервилль, расположенный вдали от крупных мегалополисов, напоминал скорее деревню, застроенную двух – трёхэтажными кирпичными домами, однако и здесь можно было встретить немало людей. «Вот она – моя мечта», – подумал ёжик, выходя из леса, и направился в сторону центральной площади Сидервилля.
В этот солнечный июльский день в город приезжал цирк, и куча малых ребятишек, вооружившись своими сонными уставшими родителями, игриво носилась по всему городу. «Смотрите, ёжик!» – послышался откуда-то сверху тонкий детский голосок. Ёжик не успел и пикнуть, как огромная сила подняла его высоко вверх, и огромные голубые глазища уставились на него. От страха ёжик свернулся в клубок. «А-а-а-а-а! Противный ёжик!» – закричал малыш и выронил ежа из своих маленьких детских ручонок. «Что там?» – произнес низкий мужской голос. – «Ёж? Наверное, из цирка сбежал, давай отнесём его обратно». И с этими словами мужчина взял ежа, и дружная семейка направилась к полю, где просторно разместился передвижной цирк. Там ёжика посадили в клетку к его собратьям.
«Друзья!..» «Павлин тебе друг» – перебил ёжика толстый старый ёж. «Ты откуда здесь взялся?» «Я…» – ёжик и сам толком не понимал, как он очутился здесь. – «Я пришёл, чтобы стать знаменитым». Толстый ёж в ответ громко рассмеялся. «Подожди, то есть, ты… То есть ты сам сюда пришёл? По своей воле?» – ёж еле сдерживался, и его слова то и дело захлёбывались в хриплом зловещем хохоте. «Знаешь сколько здесь таких как ты звёзд? Их тысячи. Старые уходят – приходят новые. Мы никому тут не нужны. Им нужна бестолковая куча ежёй, чтобы лепить из них то, что они пожелают, но не каждый из нас». «Кто они?» – испуганно спросил ёжик. «Люди…» – не успел договорить ёж, как маленькое окошко вверху клетки отворилось, и туда швырнули ещё двух ежей. Старый ёж презрительно посмотрел в сторону новобранцев. «Они заставят тебя прыгать через круги, ходить друг за другом, да и прочую ересь. Но зато кормят неплохо» – тут старый ёж довольно улыбнулся. «И что тут плохого?» – не унимался ежик. – «Что плохого в том чтобы работать, сытно есть, да и зрители запомнят тебя! Ты доставишь этим детям радость!» «Детям плевать на тебя», – перебил его ёж. – «Так же как плевать на тебя твоей еде. Но не плевать тому, кто был тебе дорог, тому, кому ты мог стать родным. Твоим родителям, твоим друзьям. Наконец, той ежихе, которая каждый вечер напролёт проводила возле твоей норы, в надежде, что ты можешь видеть дальше собственного носа. Но ты всё это потерял: потерял то, к чему на самом деле стремился; то, чего однажды лишился и я, но я, в отличие от некоторых лишился этого не по своей воле».
Заплакал ёжик. Ибо теперь он был по-настоящему одинок. Нужно было срочно бежать. Не раз пытался он выбраться из этого плена, но это было невозможно: вокруг были одни решетки и люди, сновавшие туда-сюда по территории цирка. Но судьба все ещё была благосклонна к ёжику, и в один осенний день представление дрессированных ежей сняли с программы, и всех ежей отпустили восвояси.
Вот он родимый лес. Вот она родная нора. Вот всё те же недовольные жизнью сороки, а вот и она: та самая, о которой рассказывал старый еж. «Привет» – смущённо произнес ёжик. «Здравствуй», - ответила она. «Ты очень долго пропадал…» «Я знаю», – ответил ежик. «Может быть, отметим этот случай вместе?.. Мне есть, что рассказать тебе…» – его тонкий влажный носик нежно дотронутся до её, и, толи от смущения, толи от чего-то ещё, ежиха слегка съежилась, словно намереваясь принять форму колючего невзрачного шара. «Почему бы и нет», – тихо ответила она, и они вместе направились в норку: вместе, до конца своих дней.
А что было там внутри никто не знает, да и не наше это дело знать что происходит за закрытыми дверями.
Вышел ёжик из своей норы и отправился в ближайший город. Город Сидервилль, расположенный вдали от крупных мегалополисов, напоминал скорее деревню, застроенную двух – трёхэтажными кирпичными домами, однако и здесь можно было встретить немало людей. «Вот она – моя мечта», – подумал ёжик, выходя из леса, и направился в сторону центральной площади Сидервилля.
В этот солнечный июльский день в город приезжал цирк, и куча малых ребятишек, вооружившись своими сонными уставшими родителями, игриво носилась по всему городу. «Смотрите, ёжик!» – послышался откуда-то сверху тонкий детский голосок. Ёжик не успел и пикнуть, как огромная сила подняла его высоко вверх, и огромные голубые глазища уставились на него. От страха ёжик свернулся в клубок. «А-а-а-а-а! Противный ёжик!» – закричал малыш и выронил ежа из своих маленьких детских ручонок. «Что там?» – произнес низкий мужской голос. – «Ёж? Наверное, из цирка сбежал, давай отнесём его обратно». И с этими словами мужчина взял ежа, и дружная семейка направилась к полю, где просторно разместился передвижной цирк. Там ёжика посадили в клетку к его собратьям.
«Друзья!..» «Павлин тебе друг» – перебил ёжика толстый старый ёж. «Ты откуда здесь взялся?» «Я…» – ёжик и сам толком не понимал, как он очутился здесь. – «Я пришёл, чтобы стать знаменитым». Толстый ёж в ответ громко рассмеялся. «Подожди, то есть, ты… То есть ты сам сюда пришёл? По своей воле?» – ёж еле сдерживался, и его слова то и дело захлёбывались в хриплом зловещем хохоте. «Знаешь сколько здесь таких как ты звёзд? Их тысячи. Старые уходят – приходят новые. Мы никому тут не нужны. Им нужна бестолковая куча ежёй, чтобы лепить из них то, что они пожелают, но не каждый из нас». «Кто они?» – испуганно спросил ёжик. «Люди…» – не успел договорить ёж, как маленькое окошко вверху клетки отворилось, и туда швырнули ещё двух ежей. Старый ёж презрительно посмотрел в сторону новобранцев. «Они заставят тебя прыгать через круги, ходить друг за другом, да и прочую ересь. Но зато кормят неплохо» – тут старый ёж довольно улыбнулся. «И что тут плохого?» – не унимался ежик. – «Что плохого в том чтобы работать, сытно есть, да и зрители запомнят тебя! Ты доставишь этим детям радость!» «Детям плевать на тебя», – перебил его ёж. – «Так же как плевать на тебя твоей еде. Но не плевать тому, кто был тебе дорог, тому, кому ты мог стать родным. Твоим родителям, твоим друзьям. Наконец, той ежихе, которая каждый вечер напролёт проводила возле твоей норы, в надежде, что ты можешь видеть дальше собственного носа. Но ты всё это потерял: потерял то, к чему на самом деле стремился; то, чего однажды лишился и я, но я, в отличие от некоторых лишился этого не по своей воле».
Заплакал ёжик. Ибо теперь он был по-настоящему одинок. Нужно было срочно бежать. Не раз пытался он выбраться из этого плена, но это было невозможно: вокруг были одни решетки и люди, сновавшие туда-сюда по территории цирка. Но судьба все ещё была благосклонна к ёжику, и в один осенний день представление дрессированных ежей сняли с программы, и всех ежей отпустили восвояси.
***
Вот он родимый лес. Вот она родная нора. Вот всё те же недовольные жизнью сороки, а вот и она: та самая, о которой рассказывал старый еж. «Привет» – смущённо произнес ёжик. «Здравствуй», - ответила она. «Ты очень долго пропадал…» «Я знаю», – ответил ежик. «Может быть, отметим этот случай вместе?.. Мне есть, что рассказать тебе…» – его тонкий влажный носик нежно дотронутся до её, и, толи от смущения, толи от чего-то ещё, ежиха слегка съежилась, словно намереваясь принять форму колючего невзрачного шара. «Почему бы и нет», – тихо ответила она, и они вместе направились в норку: вместе, до конца своих дней.
А что было там внутри никто не знает, да и не наше это дело знать что происходит за закрытыми дверями.
суббота, 27 июня 2009
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
Одинокий человек шёл по мрачной пустынной дороге. Мелкий моросящий дождь покрывал чёрной плёнкой серый асфальт, и мелкие холодные капли стекали по уродливому лицу. Быть может, виной тому был не только дождь. По обеим сторонам дороги тесно расположились старые кирпичные дома, никому не нужные настолько, что уже было некому их просто снести. Заколоченные гнилыми досками окна, словно чьи-то озлобленные глаза, презрительно смотрели на человека, словно только он был виной их неизлечимой болезни – порока вечной бесполезности. «Ты предал нас!» – скрипели ржавые завесы. – «Что мы сделали тебе? За что? Ведь нам было так хорошо вместе. Помнишь, как наши стены согревали тебя долгими зимними ночами? Помнишь, как старый радиоприёмник нашёптывал тебе перед сном убаюкивающие мелодии, будил тебя ранним утром хорошими новостями? Помнишь, как эта дорога вела тебя вперёд, и ты не хотел оглядываться? Преданно, веря, что ей нет конца, она вела тебя к свету, к твоей старой уже забытой мечте, она сделала тебя таким, каким ты хотел себя видеть, и что теперь?»
Черный облезлый кот, прихрамывая на одну лапу, медленно вышел из-за угла. Блестящие зелёные глаза леденящим холодом сверкнули в темноте, разбавленной светом тусклых отживающих свои последние дни фонарей, пронизывая тело одинокого прохожего насквозь, попадая в тот самый маленький, ещё живой кусочек его умирающего сердца. Возможно, некогда толстый и пушистый, он успокаивал хозяина своим мелодичным довольным урчанием взамен на кров и сытный ужин, но теперь пришли другие времена, а вместе с ними новые приоритеты. Человек остановился. «Я должен был уйти» – прошептал он. Кот медленно уселся посреди дороги, словно пытаясь остановить прохожего, собрав последние остатки своей кошачьей силы. «Так не могло продолжаться дальше!» – человек упрямо продолжил свой ход. «Ничто не вечно в этом мире, даже мы с тобой, да когда же ты это поймёшь!» – раздался громкий крик, и короткое эхо, отразившееся от мрачных каменных конструкций, вторило его голосу. Ничего не ответил кот, лишь свет в его стеклянных глазах с каждой секундой становился всё темнее, прозрачная пелена охватило его тощее дрожащее тело, и он исчез. Дорога была свободна.
Дождь продолжал накрапывать, и капли его становились всё крупнее и крупнее. Вдруг откуда-то издалека послышались людские голоса: чьё-то недовольное бурчание, громкий крик двух спорящих о чём-то высоком и непостижимом разуму ни одного из них особ, мурлыкающий женский голос, вторящий в такт словам одного из них, чей-то довольный пьяный смех, и звонкий детский хохот – миллионы ещё юных голосов, ещё не обременённых скользкой истиной, которую так пытались скрыть от них родители, но рано или поздно им суждено её узнать. Человек поднял глаза. «Я нашёл его!» – закричал он, и бегом бросился к источнику какофонического шума. «Как долго я ждал этого момента! Столько лет!..» – спотыкаясь, он снова поднимался, ещё больше ускоряя свой шаг. «А, знаешь, мне здесь нравится» – послышалось издалека. – «Как странно, что мы встретились здесь, да в такое время. Честно, я и не ожидала, что всё это могло произойти».
Человек не переставал бежать, но с каждой секундой голоса становились все дальше, с каждой минутой смех становился всё тише, с каждым шагом свет становился всё тускнее, с каждым биением сердца умирала душа, и мрак, уже дышал своим зловонным дыханием в спину. Ещё секунда, ещё один рывок, ещё немного…
Громкое истошное мяуканье донеслось откуда-то из-под ног, и мокрый скользкий покрытый глубокими трещинами асфальт коснулся его ладоней. Острая боль пронзила его руки, и собственное отражение в грязной глубокой луже предстало пред ним. Человек поднял глаза, но впереди была пустота: всё те же кирпичные дома, всё те же тощие одинокие фонари, и тишина на фоне шелеста капель дождя, стекавших по его грязной скорченной в ужасной гримасе роже…
Встретиться лицом к лицу с грязью, но не упасть лицом в грязь, понять чувства других, но в глубине души остаться равнодушным, стремиться к тому, что уже достигнуто, рисуя некий мнимый идеал – то, чем так хотелось быть, то, что так успешно удавалось, то, что так легко сломать, но и не сложно сохранить. Длинный путь, возможно, предначертанный судьбой.
среда, 20 мая 2009
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
День, в который умерла душа...
А тело осталось. Одиноко ему одному. Сотни неуловимых мыслей, миллиарды недосказаных слов: они остались в голове, только они уже мертвы. Уставшее сердца едва бьётся в ожидании чуда, что душа вернётся назад, и всё будет как прежде, но только тишина вторит его затихающему стуку. Вот родилось новое слово. Вот ещё одно, и ещё. Как тесно всем этим словам, как трудно им дышать! Они не могут так дальше; тело не может так дальше; я больше так не могу!!!...
Зачем она покинула нас? Быть может, мы не ценили её как она того заслуживала. Мы не хотели чувствовать боль, мы не хотели чувствовать ничего, и теперь мы получили это. А всё таки больно ощущать "ничего", хотя казалось бы...
Всё, что можно было любить в этом куске живого мяса, уже ушло. Осталась только грязна вонючая ни на что не годная материя. Как я её ненавижу. Почему ЭТО досталось мне? За что? Как от этого избавиться? Как вернуть былое?
Никак. Никак. Никак... Ответ на все вопросы - никак. Как дела? - Никак. Как настроение? - Никак. Как прошёл день? - Никак. Как здоровье? - Никак. Но ведь не так уж тяжело признаться всем, и, самое главное, самому себе, какое дерьмо скрывается за этим "никак", но мы врём, считая что от этого кому-то лучше. Мы придумали "ложь во благо", чтобы хоть как то оправдать себя, но нам уже нет спасения, не смотря на то что мы и на этот случай изобрели "ложь для спасения".
Тупость. Простая животная тупость. Всё что теперь происходит. Всё что написано выше. Простая дебильная тупость, поросшая гнилым маразмом. Сгнившие остатки слов за неимением души, записанные под стук засыпающего сердца.
Получил по заслугам...
четверг, 23 апреля 2009
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
И воцарилась тишина…
Умолкли звуки, некогда вселявшие страх, и теперь они, сделав своё коварное дело, оставили тебя на растерзание ей. Время неумолимо идёт вперёд, отсчитывая секунды до твоей неизбежной смерти, но много ли осталось их? Чёрный холодный силуэт, озаряемый светом полной луны, показался в дверном проёме, и леденящий холод охватил твоё жалкое обессиленное перед собственной судьбой тело. Она ли это? Или же всё это очередная иллюзия, призванная в очередной раз показать тебе, насколько страшна Она на самом деле. Это уже не имеет смысл, и простой животный страх теперь играет роль твоего беззащитного разума.
Мы все бессильны перед Ней, Она властвует нами, только Она способна заставить нас поступать так, как мы поступаем. Бог не забыл это место, но как часто мы слушали, хотя бы слышали, Его? Кто из нас по настоящему Его боится Его так, как он этого достоин? Кто из нас по настоящему его уважает Его так, как он это заслужил? Мы научились отрицать существование Бога, но отрицать существование Смерти не в наших силах. И мы повинуемся Её воле. Стоит Ей лишь бросить взгляд на твоё жалкое бессильное трепещущее от леденящего кровь страха тело, и ты уже готов выполнить любую её прихоть, только ради того, чтобы она оставила тебя хотя бы на мгновенье. Мы готовы продать ей свою душу, чтобы она пришла к нашим врагам и никогда не приближалась к нашим близким.
Сын Божий лишь раз являлся в это место, но Её дети до сих пор среди нас, и их миллионы. Торговцы жизнью, торговцы смертью, мошенники, продающие нам смерть под видом порции здоровья – они помогают Ей, и это был не их собственный выбор. Они боятся Её ничуть не меньше остальных.
Но так ли страшна она на самом деле? И, может, мы боимся не Её, а всего лишь неизвестность, но кто рискнёт добровольно впасть в её объятия? Кто сможет рассказать, что видел он, преступая эту грань?
Смерть честна перед людьми, но люди лживы перед самими собой. Смерть не обещала никого помиловать, и вот теперь где-то в глубине рассудка слышен едва уловимый голос «Я скоро буду здесь». Кто её жертва? Быть может, это я.
За окном дул теплый весенний ветерок. Пьяные весёлые голоса кричали старые знакомые каждому песни, вкусив её горького эликсира, и тихий шёпот вновь умолк, и воцарилась тишина, и многое осталось недосказанным…
22.04.09 23.16
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
И воцарилась тишина… Одиноко, но до боли привычно, грустно, но нечто наполнявшее ранее душу стало постепенно возвращаться, пробуждая уже давно уснувшие воспоминания о прошлом. Она всегда была рядом. Играя роль стороннего наблюдателя она следила за тобой, анализируя каждый твой шаг, выжидая момент, чтобы вернуться, когда ты будешь беззащитен – ей известно слишком много, чтобы ошибаться в тебе.
И вот она здесь, и каждое слово останется без ответа, вернувшись назад, не найдя дороги к своему адресату.
Убежать от одиночества: что может быть глупее? Что может быть глупее нелепых попыток скрыться от собственной тени, убегая вдаль навстречу заходящему солнцу, и под покровом ночи уверовав в то, что тебе это удалось?.. Но всему есть конец, и теперь он близок, как никогда. Настал момент, когда ещё можно уйти красиво, когда есть что терять, но уже нечего обрести…
И круг сомкнётся, и вернёшься к тому, с чего ты начал. И воцарится тишина…
22.10.08 4.00
И вот она здесь, и каждое слово останется без ответа, вернувшись назад, не найдя дороги к своему адресату.
Убежать от одиночества: что может быть глупее? Что может быть глупее нелепых попыток скрыться от собственной тени, убегая вдаль навстречу заходящему солнцу, и под покровом ночи уверовав в то, что тебе это удалось?.. Но всему есть конец, и теперь он близок, как никогда. Настал момент, когда ещё можно уйти красиво, когда есть что терять, но уже нечего обрести…
И круг сомкнётся, и вернёшься к тому, с чего ты начал. И воцарится тишина…
22.10.08 4.00
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
Нет… Ещё не тихо, но то, что довелось услышать, уже не так ласкает слух. Это не та мелодичная песнь, прогнавшая тишину надолго, как это не могло сделать абсолютно ничто… Тихий шорох, наполненный холодом, жестоко леденящим душу: уже забытый, но прошедшее время ничуть не изменило его сущность.
Мысли о том, чего лучше не делать… О том, о чём ещё не раз придётся пожалеть, глядя в упор в металлическую холодную стену, выстроенную самим же для себя с целью обезопасить себя от вторжения того, кто даже и не собирался этого делать, а, неловко постучав в твою дверь, нарушил тишину, царившую здесь долгие годы, и теперь ты словно жаждешь её возвращения.
Она вернётся... Она не заставит себя ждать, но будет уже поздно. И ты снесёшь в порыве гнева все преграды, не желая простить того, кто сделал это с тобой; того, кто не смотря ни на что, будет рядом; того, чью жизнь ты не в силах прервать, не причинив себе вреда – самого себя. И откуда это чувство, что так и должно быть, но решиться нету сил, ведь тихий шорох уходящих дней, переплетающийся с голосами, отдаляющимися от тебя всё дальше и дальше, уже заглушаемый порой собственными мыслями, слишком дорого твоему сердцу – звук, ещё согревающий твоё сердце, как маленькая одинокая лампочка, выключенная заботливым хозяином, намеревающимся навсегда покинуть свой дом. Очень скоро она отдаст своё тепло, не жалея ни капли, но леденящая пустота уже рядом…
Она скоро будет здесь... Стоя за твоей спиной, она протянет к тебе свои чёрные холодные руки и молча превратит тебя в своего вечного раба, покорно выполняющего все её просьбы.
Нелегко осознавать, как был не прав. Как надежда на чудо, затмившая твою бдительность своими нелепыми сказками, в которые уже, казалось бы, давно перестал верить, умерла… И тишина исполнит ей свою песнь, прощаясь с ней навсегда, ликуя где-то глубоко внутри сущности…
Ещё одна минута тишины... Минута, растянувшаяся на очередные шесть лет...
2.09.08 23.00
Мысли о том, чего лучше не делать… О том, о чём ещё не раз придётся пожалеть, глядя в упор в металлическую холодную стену, выстроенную самим же для себя с целью обезопасить себя от вторжения того, кто даже и не собирался этого делать, а, неловко постучав в твою дверь, нарушил тишину, царившую здесь долгие годы, и теперь ты словно жаждешь её возвращения.
Она вернётся... Она не заставит себя ждать, но будет уже поздно. И ты снесёшь в порыве гнева все преграды, не желая простить того, кто сделал это с тобой; того, кто не смотря ни на что, будет рядом; того, чью жизнь ты не в силах прервать, не причинив себе вреда – самого себя. И откуда это чувство, что так и должно быть, но решиться нету сил, ведь тихий шорох уходящих дней, переплетающийся с голосами, отдаляющимися от тебя всё дальше и дальше, уже заглушаемый порой собственными мыслями, слишком дорого твоему сердцу – звук, ещё согревающий твоё сердце, как маленькая одинокая лампочка, выключенная заботливым хозяином, намеревающимся навсегда покинуть свой дом. Очень скоро она отдаст своё тепло, не жалея ни капли, но леденящая пустота уже рядом…
Она скоро будет здесь... Стоя за твоей спиной, она протянет к тебе свои чёрные холодные руки и молча превратит тебя в своего вечного раба, покорно выполняющего все её просьбы.
Нелегко осознавать, как был не прав. Как надежда на чудо, затмившая твою бдительность своими нелепыми сказками, в которые уже, казалось бы, давно перестал верить, умерла… И тишина исполнит ей свою песнь, прощаясь с ней навсегда, ликуя где-то глубоко внутри сущности…
Ещё одна минута тишины... Минута, растянувшаяся на очередные шесть лет...
2.09.08 23.00
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
Тишина, ещё вчера казавшаяся лишь минутным забвением, когда небольшая ещё живая рациональная частичка твоей сущности напоминает о невечности всего происходящего, в том числе и о невечности наступившей тишины. Бесконечность стала ближе… Ближе стала и пустота, из которой взяло начало всё живое. Теперь пришла и твоя очередь опуститься с головой в это тёмное и холодное забвение.
Теперь всё по-другому… Теперь всё как раньше. От одиночества можно скрыться, но невозможно убежать, лишь боязливо спрятав голову за нечто, наполняющее минутным удовольствием твою жалкую жизнь.
Сказанное слово ударится о пустую бетонную стену, разбившись на миллионы мельчайших фрагментов, не несущих абсолютно никакой смысловой нагрузки.
Холод… Одиночество… Тоска… Понять мог лишь один, но теперь его нет. Хотя бы выслушать до конца… Хотя бы не отвергнуть… Холодная пустота… Её заменит огонь ненависти, горечь отчаяния, и лишь маленький тёмный уголок, где когда-то была вера в то, что где-то спрятан истинный смысл всего происходящего, пуст.
Теперь всё по-другому… Теперь всё как раньше…
23.08.08 2.00
Теперь всё по-другому… Теперь всё как раньше. От одиночества можно скрыться, но невозможно убежать, лишь боязливо спрятав голову за нечто, наполняющее минутным удовольствием твою жалкую жизнь.
Сказанное слово ударится о пустую бетонную стену, разбившись на миллионы мельчайших фрагментов, не несущих абсолютно никакой смысловой нагрузки.
Холод… Одиночество… Тоска… Понять мог лишь один, но теперь его нет. Хотя бы выслушать до конца… Хотя бы не отвергнуть… Холодная пустота… Её заменит огонь ненависти, горечь отчаяния, и лишь маленький тёмный уголок, где когда-то была вера в то, что где-то спрятан истинный смысл всего происходящего, пуст.
Теперь всё по-другому… Теперь всё как раньше…
23.08.08 2.00
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
И воцарилась тишина… И многое осталось недосказанным… То, что раньше казалось очевидным, теперь находится под сомнением… Я ли это?.. Просто могло ли всё это случится со мной?..
"Никогда не переставай себе удивляться"… Знакомая фраза… Откуда она?.. Но разве может ли она быть верна, если каждуй новый день ты это не ты?.. Чувство реальности гасится другим чувством, наполняющим всю твою душу, или как ещё это можно назвать… То, что наполняло её раньше, ушло куда-то далеко, и ни за что не вернётся, когда эта хрупкая материя будет разрушена суровой реальностью…
И воцарится тишина… Но не будет уже ни одной мысли, ни капли сил прогнать её, ни единой возможности забыть о ней, и предаться чему-то земному, обыденному и такому же бессмысленному, как наше существование… Останется только память, угасающая как пламя покинутого кем-то костра...
И воцарится пустота… Сплошной вакуум… Может это ждёт нас всех после смерти?.. Если так то я боюсь умирать!!! И в чём же тогда смысл суицида, если, сбегая от одиночества, ты убегаешь ещё дальше, впадая в полное забвение, не оставив в конце концов после себя абсолютно ничего...
Но… Всех ждёт эта участь… И не имеет ни малейшего значения то, что было сделано, и то, что так и не было достигнуто… И в чём смысл, если вся вселенная, возродившаяся из вакуума, рано или поздно станет им же?.. И в чём смысл, если в глубине души мы все одиноки, даже если уверены что это не так?.. И всё что мы делаем нужно, прежде всего, нам самим, и через некоторое время мы сами не будем в этом нуждаться?.. И в чём смысл, если одиночество стало одной из общепринятых норм, и лишь иногда оно становится замеченным: обычно, когда уже слишком поздно.
И как всё же хочется верить, что есть нечто вечное: некая обитель добра, и всё хорошее, что было с нами, пусть и не долго, и каким бы ненормальным оно не казалось, в конце концов, окажется там, и душа после смерти сможет наслаждаться этим вечно…
А вокруг неё пустота… То, из чего было создано всё… То, куда уйдём мы все, если так и не сможем поверить в обратное, если так и не познаем тайну, заложенную в нехитром знаке в виде положенной на бок восьмёрки - знаке "бесконечность": знаке вечности, пустоты и тишины…
8.08.08 17.35
"Никогда не переставай себе удивляться"… Знакомая фраза… Откуда она?.. Но разве может ли она быть верна, если каждуй новый день ты это не ты?.. Чувство реальности гасится другим чувством, наполняющим всю твою душу, или как ещё это можно назвать… То, что наполняло её раньше, ушло куда-то далеко, и ни за что не вернётся, когда эта хрупкая материя будет разрушена суровой реальностью…
И воцарится тишина… Но не будет уже ни одной мысли, ни капли сил прогнать её, ни единой возможности забыть о ней, и предаться чему-то земному, обыденному и такому же бессмысленному, как наше существование… Останется только память, угасающая как пламя покинутого кем-то костра...
И воцарится пустота… Сплошной вакуум… Может это ждёт нас всех после смерти?.. Если так то я боюсь умирать!!! И в чём же тогда смысл суицида, если, сбегая от одиночества, ты убегаешь ещё дальше, впадая в полное забвение, не оставив в конце концов после себя абсолютно ничего...
Но… Всех ждёт эта участь… И не имеет ни малейшего значения то, что было сделано, и то, что так и не было достигнуто… И в чём смысл, если вся вселенная, возродившаяся из вакуума, рано или поздно станет им же?.. И в чём смысл, если в глубине души мы все одиноки, даже если уверены что это не так?.. И всё что мы делаем нужно, прежде всего, нам самим, и через некоторое время мы сами не будем в этом нуждаться?.. И в чём смысл, если одиночество стало одной из общепринятых норм, и лишь иногда оно становится замеченным: обычно, когда уже слишком поздно.
И как всё же хочется верить, что есть нечто вечное: некая обитель добра, и всё хорошее, что было с нами, пусть и не долго, и каким бы ненормальным оно не казалось, в конце концов, окажется там, и душа после смерти сможет наслаждаться этим вечно…
А вокруг неё пустота… То, из чего было создано всё… То, куда уйдём мы все, если так и не сможем поверить в обратное, если так и не познаем тайну, заложенную в нехитром знаке в виде положенной на бок восьмёрки - знаке "бесконечность": знаке вечности, пустоты и тишины…
8.08.08 17.35
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
Привычно? Нет, это не та тишина, приходящая тогда, когда её попросту некому развеять, но есть, кому принять её удар на себя. Нет, это не та тишина, подкрадывающаяся долго и медленно, выглядывающая из-за угла, с наивной уверенностью в том, что ей удастся нагрянуть неожиданно. В такие моменты никто не сомневается в том, что она уже поблизости, но никто не промолвит ни слова о ней, делая вид, что она действительно незаметна. Такая тишина коварна, но слаба. Её слабость – наша вера в её смертность. Насколько одинок не был бы человек, эта вера всегда с ним. Да, не всегда она оправданна, но это не лишает её права на существование.
Я знал, что она придёт и сегодня, но… Сложно смирится с тем, насколько слабее и беззащитнее становится человек, долго не встречавшийся с ней лицом к лицу. Уходя, она уносит с собой все воспоминания о ней, и можно жить дальше, радоваться жизни, словно ребёнок, уверенный в том, что мир вечен, и все, кто ему нужен, будут рядом, и ему не суждено познать смерть. А ведь смерть и тишина немного схожи между собой: они приходят нежданно и забирают самое дорогое, что у тебя когда-либо было. Их никто не ждёт, но никто не сомневается в том, что их визит неизбежен…
Но это была другая тишина: внезапная, каждую секунду вонзающая в сердце иглу, пронзающую его насквозь. Слышно тиканье настенных часов. Словно стук шагов, доносящийся издалека, с каждой секундой всё дальше и дальше, и вместе с ним уходит то, что когда-то было неотъемлемой частью тебя. То, к чему ты стремился, то чего ты почти достиг…
И воцарилась пустота… Не слышно ни одного звука, не видно ни одного движения… Весь мир замер… Теперь невооружённым глазом видно то, что невозможно было разглядеть в последние годы.
Никто уже не поможет. Тишина победила… Или нет? Не стоит сдаваться, не пытаясь постоять за себя, но теперь, когда ты действительно бессилен, а враг невидим и представляет собой НИЧЕГО… Что делать?
За окном восходило солнце. Начинался новый день. И хочется идти вперёд к поставленной цели, не оглядываясь ни на секунду назад, но дорога оказалась иллюзией, и ты наивно смотришь по сторонам, пытаясь найти ответы на миллион риторических вопросов…
9.07.08 5.00 Уверенное начало конца…
Я знал, что она придёт и сегодня, но… Сложно смирится с тем, насколько слабее и беззащитнее становится человек, долго не встречавшийся с ней лицом к лицу. Уходя, она уносит с собой все воспоминания о ней, и можно жить дальше, радоваться жизни, словно ребёнок, уверенный в том, что мир вечен, и все, кто ему нужен, будут рядом, и ему не суждено познать смерть. А ведь смерть и тишина немного схожи между собой: они приходят нежданно и забирают самое дорогое, что у тебя когда-либо было. Их никто не ждёт, но никто не сомневается в том, что их визит неизбежен…
Но это была другая тишина: внезапная, каждую секунду вонзающая в сердце иглу, пронзающую его насквозь. Слышно тиканье настенных часов. Словно стук шагов, доносящийся издалека, с каждой секундой всё дальше и дальше, и вместе с ним уходит то, что когда-то было неотъемлемой частью тебя. То, к чему ты стремился, то чего ты почти достиг…
И воцарилась пустота… Не слышно ни одного звука, не видно ни одного движения… Весь мир замер… Теперь невооружённым глазом видно то, что невозможно было разглядеть в последние годы.
Никто уже не поможет. Тишина победила… Или нет? Не стоит сдаваться, не пытаясь постоять за себя, но теперь, когда ты действительно бессилен, а враг невидим и представляет собой НИЧЕГО… Что делать?
За окном восходило солнце. Начинался новый день. И хочется идти вперёд к поставленной цели, не оглядываясь ни на секунду назад, но дорога оказалась иллюзией, и ты наивно смотришь по сторонам, пытаясь найти ответы на миллион риторических вопросов…
9.07.08 5.00 Уверенное начало конца…
среда, 22 апреля 2009
Нет ничего страшнее легкодоступных благ.
Человек по своей натуре способен приспосабливаться к среде, которая его окружает, способен терпеть общество, в круг которого он попал не по своей воле, способен вытерпеть любую боль, боясь ощутить боль сильнее. И каким бы ни казалось это свойство мерзким, именно оно помогает нам выжить, позволяет получить от жизни всю, предлагаемую ею, мизерную толику удовольствий, закрыв глаза на всё окружающее нас дерьмо. Не зря, природа даровала людям способность врать как очередной приспособленческий навык. Каждый строит свою "лестницу в небо", собирая "друзей" в свою обширную коллекцию, как дорогие, но не особо редкие монеты, которые, может быть, когда-нибудь и пригодятся, но пока для них они не имеют ни малейшей ценности. И для многих это стало смыслом жизни…
Однако некоторые люди не меняются, вернее, их жалкая жизнь не в силах их изменить. Возможно, она до безобразия пуста, а, может быть, эти люди попросту не способны изменить себя в силу своей собственной идиотской гордости и безразмерного упрямства, и единственное что им остаётся, это общаться на расстоянии с себе подобными, непрерывно жалуясь на аморальность общества, вести унылые депрессивные дневники, проклиная этот мир, прятаться от него в параллельном мире, купленном за СМС, где все будут рады им ровно до тех пор, пока им будет, чем платить, но в такие моменты их вряд ли интересует, что будет дальше.